Тема длящегося существования и воспроизводства объектов сознания - “коммуникация жизни”. В этом процессе объекты сознания изменяются. Выделяется устойчивая - общая составляющая. А частности рассеиваются, не воспроизводятся. “То есть, поскольку мы помещены в поток времени, живое хочет или стремится длиться, но не может, не становясь общим, иначе рассеивается” (стр.222). И общее в себе мы узнаем, изучая других.
Продолжает жить общее для всех людей. Это общее - аппарат мышления и цель оптимизации поведения - повышение потенциала человечества.
А в индивидуальном сознании отображения предметов внешнего мира оказываются связанными с целым комплексом сопутствующих образов. “... Вещь, которую мы когда-то рассматривали, и снова ее видим, приносит - от взгляда, который на нее падает, - все образы, которые ее когда-то наполняли” (стр.223). “И это ощущение, - пишет Пруст, - неразрывно слилось с остальными ощущениями того момента. И поэтому какое-нибудь имя, прочитанное когда-то в какой-то книге, содержит между своих слогов быстрый ветер, яркое солнце “ (стр.224).
“Таким образом, литература, которая удовлетворялась бы тем, чтобы “описывать вещи” в виде жалких пометок из линий и поверхностей, называясь реалистической, была бы в действительности самой далекой от реальности” (стр.224).
“... Искусство, достойное этого названия, и должно уметь воспроизвести, а если оно потерпит в этом неудачу, то хотя бы из этой неудачи можно извлечь урок, тогда как мы не извлекаем никакого урока из достижений реализма” (стр.225).
Это - представление об искусстве, выполняющем коммуникацию жизни. Причем, даже если произведение соответствует критериям настоящего искусства, и читатель может извлечь из книги “горячее солнце и ветер”, все равно, истина, “которая по Прусту, частична, субъективна и несообщаема”, не передается.
ММ объясняет разницу между живым актом памяти и предметным актом памяти. Как бы не реализовывался механизм памяти физиологически, есть существенная разница между плоским отображение предмета и живым воспоминанием всего комплекса связей и предметов, присоединенных к одному предмету. Есть жизнь сознания и есть предметное содержание сознания. Дополнительная проблема - узнавание.
Поэт “застывает перед деревом и пытается закрыть свои уши перед всем внешним шумом и почувствовать еще раз то, что он только что почувствовал” (стр.228). Пытается зафиксировать живое воспоминание, углубляясь в себя. В этом ему не может помочь (а скорее помешает) продолжение рассматривания внешнего предмета - дерева.
“Не мыслить, а давать мыслить” - говорил Пруст. Восприятие книги должно быть воспроизведением живого ощущения автора. Тогда чтение будет рождать тысячу других мыслей. Состояние автора прорастет в сознании читателя, обретая новые индивидуальные черты, то, что не передается.
Поэт “чувствует радость от красоты этих вещей тогда, когда его интуиции открываются “таинственные законы”; и носит он их в самом себе... И в нем самом, на кончике этих законов лежит красота и сущность вещей“ (стр.230).
Радость вызывает совмещение тонких узоров на ранее созданной картине мира и новом ее элементе... В этом - содержание интуиции. Эстетическое переживание (красота вещей) определяется степенью соответствия объекта индивидуальному представлению о “правильном” объекте. “Я сделал бы именно так, если бы сумел” - вот формула эстетического переживания.
О вдохновении... У писателя наступает состояние “наделенности, как выражается Пруст, какой-то таинственной энергией, которая в дублях рассеяна и не видна, а в нас она есть и тяготеет к тому, чтобы вырваться из нас в форме произведения” (стр.230). В момент вдохновения художник или поэт “обменивает свою душу на универсальную душу” (стр.230). При этом “он находится в той части самого себя, откуда может устанавливаться коммуникация с красотой всего мира...” (стр.231). Вдохновение - это состояние порождения, единственное непатологическое состояние нашей психики. Это состояние “имеет незаместимый индивидуальный облик, какой мы не можем выдумать и что может быть лишь дано” (стр.231).
Еще одно замечание: вдохновение связано с воспроизведением всего того, что является его условием. “Так же, как живой организм всегда воспроизводит условия своего существования в качестве продуктов своей жизнедеятельности” (стр.231). “...Сохранять и воспроизводить это личное” (стр.232), хотя внешние предметы, которые послужили знаком для переживания, да и момент времени уже не те. “Эта консервация и репродукция всего, что персонально, является для Пруста тем, что соответствует в области интеллекта хорошему здоровью и любви” (стр.232). [Здесь “продукты жизнедеятельности” - это и гнезда птиц, и выращенный людьми хлеб.] Тогда однажды достигнутое состояние понимания - тоже готовит условия для новых актов понимания.
Вдохновение - это состояние, но не только мысли, чувственности. “Это живое состояние многого. И та психология, о которой идет речь - на основе опыта, проделанного Прустом, - есть психология состояний. Не наблюдения, не выбора, не сравнения одних предметов с другими, а состояний, в которых мы затронуты как желающие существа. Что совершается уникально и незаместимо” (стр.232)
Чтобы наполнить определения вдохновения живым содержанием (а пока есть лишь описание формы) нужно понять, чего хотят эти желающие существа. Должно быть нечто всеобщее. Должно быть нечто жизненно значимое. Человек в состоянии вдохновения, когда произведение просится на свет, ощущает, что сумел найти уникальный (свой) путь к общественно важному и неочевидному. Но что может быть этим важным и неочевидным?...
Истина открылась внутреннему взору человека, а уже в следующий момент времени все сменилось, и как бы экран закрыл настоящую (только что доступную) реальность. “И вся проблема мысли, или творения, или рождения состоит в том, чтобы растянуть этот совместившийся экран” (стр.233).
“Мы не можем воспринимать время как таковое. Время само по себе. Ведь что такое время? Оно есть предельное отличие предмета от самого себя. То есть мы отвлекаемся от всех других отличий предметов. Мы говорим: время есть отличие предмета от самого себя. Как пространство есть отличие одного предмета от другого. Это простейшие и исходные определения пространства и времени” (стр.233).
Углубление в свою темноту в поисках истины означает выпадение из непрерывного потока времени. Происходит растягивание момента времени.
Вообще на уровне сознания происходит переключение между независимыми параллельными процессами мышления. Они как бы всплывают на уровень сознания в некоторой очередности, а при потере приоритетного положения сохраняют достигнутое состояние. Это сохраненное состояние снова активизируется при очередном “вызове” процесса на уровень сознания. Такая модель в информатике известна как переключение вычислительных или программных контекстов. В то же время некоторые явления психики приводят к другой модели, в которой параллельные процессы мышления не останавливаются при потере приоритетного состояния. Переключение контекстов оказывается поочередным подключением супервизора-анализатора к каждому из непрерывно идущих (с разной интенсивностью) параллельных процессов мышления. Вторая модель не требует ответа на вопрос о механизме и происхождении необходимой в первой модели перезагрузки контекстов. Вторая модель допускает неизменную привязку каждого из параллельных процессов к органическим структурам мозга. И наращивание сложности картины мира, представленной совокупностью параллельных процессов мышления, может идти по мере и на базе формирования (наращивания) органических структур мозга. Но и у такой модели есть проблема: в нее плохо вписывается явление восстановления выпавших функций при удалении части мозга. Хотя можно предположить пространственную распределенность в объеме мозга новых (функционально объединенных) структур.
Последовательность контекстов, поднимающихся на уровень сознания, не передает непрерывность времени в предметной области.
Значит, мы не воспринимаем непрерывно текущее время, переключаясь и погружаясь в глубину сознания. Тогда что для нас - прошлое, настоящее, будущее? “Если мы говорим, что переживаем текучесть, то это уже не идеально исчезающий момент, но какое-то поле, где есть коммуникация между прошлым, которое еще есть, сущностью прошлого, которая еще есть, и будущим, которое тоже здесь. Потому что будущее есть ожидание и желание вновь испытать наше желание, или - вновь вкушать, как выражается Пруст, сущность. ... Переживание подвешенности и ожидания. Это и есть то, что у Пруста называется радостью...” (стр.234). Правда, Пруст говорит об эстетической радости, но можно обобщить его наблюдение.
Автор погружается в свою темноту. И Пруст замечает: ”...можно даже сказать, что произведение, подобно артезианскому колодцу, подымается настолько высоко, насколько глубоко вниз страдание разрыло наше сердце” (стр.235)
Опять - о законах мышления. Закон зачеркивания качеств вещей. “Я говорил вам, что самая большая любовь, по Прусту, вызывается не предметом любви, а чем-то другим, что за предметом, и мы стремимся воссоединиться и выполнить условия, которые приняли, веря в это божество. Например, это может быть честь” (стр.235). В результате, если есть любовь, то качества любимой не имеют значения.
Закон действия. “Может быть, только в памяти все это происходит, говорит Пруст, но цветы, которые я вижу впервые, мне вообще не кажутся цветами. Они не действуют на меня как цветы” (стр.236). С этими цветами не связаны переживания. И обратно: накопление опыта переживаний вычерчивает впереди область возможных (будущих) переживаний. “Значит, источником наших желаний, переживаний, наших стремлений могут быть только такие объекты, которые уже однажды, когда-то были инвестированы нашим затронутым состоянием в мире и имели свою темноту” (стр.236)
“И отсюда возникает проблема миров - моего и вашего. Потому что мы с вами видим не одни и те же часы, не один и тот же цветок. ... Для Пруста это одновременно тема ускользания от него других людей...” (стр.237).
БИГЛОВ Ю.Ш. КОНСПЕКТ ЛЕКЦИЙ О ПРУСТЕ МЕРАБА МАМАРДАШВИЛИ
С ЗАМЕТКАМИ ЧИТАТЕЛЯ, ИСПОВЕДУЮЩЕГО
ДЕЯТЕЛЬНЫЙ ПЕССИМИЗМ г.Белгород, 2000г.
